Ю Несбё - И прольется кровь
– Хорошо-хорошо, успокойся. Худой мужчина. Челка как у фрицев. Странный. У него длинный ноготь на указательном пальце.
Черт. «Рыбак всегда находит то, что ищет. Мы с вами не понимаем как, но он находит. Всегда».
Я сглотнул:
– Когда ты его видела?
– Совсем недавно, прямо перед твоим приходом. Он пошел в деревню, сказал, ему надо кое с кем поговорить.
– Чего он хотел?
– Он искал другого южанина, по имени Юн. Это ты?
Я покачал головой:
– Меня зовут Ульф. Что еще он сказал?
– Ничего. Дал мне свой номер телефона на случай, если я что-нибудь услышу, но это номер в Осло. Что ты ко мне привязался?
– Просто жду человека, который привезет мое ружье. Но это, видимо, не он.
Итак, здесь Йонни Му, а я оставил свой пистолет в хижине. Я отправился туда, где было небезопасно, и не взял с собой единственную вещь, которая могла сделать мое положение менее рискованным. Я думал, что мне будет сложно с пистолетом, если я встречу женщину и придется раздеваться. И вот я встретил женщину, но мне совершенно не хотелось раздеваться. Можно ли быть тупее идиота? Странно, но на самом деле я был скорее зол, чем напуган. Мне следовало испугаться сильнее. Он явился, чтобы убить меня. Я спрятался здесь, потому что хотел выжить, разве не так? И теперь мне, черт возьми, надо собраться и постараться здесь выжить!
– Говоришь, ты живешь за церковью?
Анита просияла:
– Да, это совсем недалеко.
Я посмотрел на гравийную дорожку. Он мог вернуться когда угодно.
– Можем срезать путь через территорию церкви, чтобы нас никто не заметил?
– Почему это никто не должен нас заметить?
– Я думаю о… э-э, о твоей репутации.
– О моей репутации? – Она хихикнула. – Все знают, что Анита любит мужчин.
– Хорошо, тогда о своей.
Она пожала плечами:
– Ну, если ты так щепетильно к этому относишься, то ладно.
В доме были шторы.
А в коридоре стояла пара мужских ботинок.
– Кто…
– Мой отец, – сказала Анита. – И не надо шептать, он спит.
– А разве в таких случаях не принято разговаривать шепотом?
– Все еще боишься?
Я посмотрел на ботинки. Они были меньше моих.
– Нет.
– Отлично. Пошли…
Мы прошли в ее спальню. Комната была узкой, а кровать в ней рассчитана на одного человека, причем довольно стройного. Анита сняла платье через голову, толкнула меня на кровать, расстегнула мои брюки и стянула их вместе с трусами одним движением. Потом она скинула лифчик и выскользнула из трусиков. Кожа у нее была бледной, почти белой, с красными отметинами и царапинами. Но следов от уколов я не заметил. Она была чиста. Дело было не в наркотиках.
Она села на кровать и посмотрела на меня:
– Наверное, пиджак лучше снять?
Пока я снимал пиджак и вешал его и рубашку на единственный стул в комнате, из соседней комнаты раздавалось похрапывание. Тяжелые, раскатистые вдохи, хлопающие выдохи, как будто грохот прохудившегося глушителя. Анита открыла ящик тумбочки.
– Гондонов нет, – сказала она. – Значит, тебе придется быть осторожным, я не хочу ребеночка.
– Я не смогу быть осторожным, – быстро ответил я. – Никогда не мог. Может быть, мы просто… э-э-э, помилуемся немного?
– Помилуемся? – Она произнесла это слово так, словно оно было мерзостью. – У папы есть резинка.
Она голышом вышла из комнаты, и я услышал, как открылась дверь в соседнюю комнату, причем звук храпа усилился, подобно взревевшему двигателю, после чего продолжился с той же громкостью, что и раньше. Через несколько секунд Анита вернулась с потертым коричневым портмоне и принялась в нем копаться.
– Вот, – сказала она и бросила мне пластиковый квадратик.
Уголки пластика потерлись. Я поискал срок годности на упаковке, но не нашел.
– У меня не получится с презервативом, – сказал я. – Просто не получится.
– Получится, – сказала она и взяла в руки мой напуганный до смерти член.
– Прости, а чем ты занимаешься здесь в Косунде, Анита?
– Заткнись.
– Хм. Может, ему надо немного… э-э, йода?
– Заткнись, я сказала.
Я посмотрел на маленькую ладошку, уверенную в своей способности творить чудеса. Я думал о том, где может находиться Йонни. В такой маленькой деревне несложно найти человека, который расскажет ему, что недавно прибывший южанин обитает в охотничьей хижине. Он будет искать там и на свадьбе. Корнелиус обещал помалкивать. Пока я здесь, я в безопасности.
– Ну вот, посмотри, – довольным голосом пробормотала Анита.
Я с удивлением посмотрел на чудо. Должно быть, дело в реакции на стресс; я читал, что у некоторых мужчин перед повешением происходит эрекция. Не выпуская моего члена и не прекращая движений, она схватила презерватив левой рукой, разорвала упаковку зубами, высосала презерватив и, сложив губы в форме буквы «О», взяла его в рот. Потом она будто нырнула вниз, а когда вновь подняла голову, я был экипирован и готов к схватке. Анита откинулась назад на кровати и раздвинула ноги.
– Я только хочу сказать, что…
– Ты правда еще не закончил трепаться, Ульф?
– …не люблю, когда меня сразу после всего выгоняют. Дело в самоуважении, если ты…
– Заткнись и поспеши, пока ты еще можешь.
– Обещаешь?
Она вздохнула:
– Просто хорошенько оттрахай Аниту.
Я заполз в постель. Она помогла мне устроиться. Я закрыл глаза и начал толчковые движения, не слишком быстрые и не слишком медленные. Она стонала, ругалась и бранилась, но так, что мне ее слова казались ободряющими. В отсутствии какого-нибудь метронома я скоро стал двигаться в такт храпу из соседней комнаты. Я чувствовал, что дело идет на лад. Я старался не думать о свойствах презерватива или о том, как может выглядеть наше с Анитой потомство.
Внезапно она застыла и замолчала.
Я прекратил толчковые движения, подумав, что она что-то услышала, например перемену ритма отцовского храма или приближение кого-то к дому. Я затаил дыхание и прислушался. Храп представлялся мне абсолютно таким же равномерным, как и раньше.
И вот женское тело подо мной вдруг полностью расслабилось. Я озабоченно посмотрел на Аниту. Ее глаза были закрыты, она казалась неживой. Я осторожно прикоснулся большим и указательным пальцем к ее шее, пытаясь нащупать пульс, и не нашел его. Черт, где же пульс, она что…
Потом из ее рта раздался низкий звук. Поначалу это был ворчливый рык, он постепенно нарастал, переходя во что-то знакомое. Тяжелый вдох и выдох, как из дырявого глушителя.
Вот так, она была дочерью своего отца.
Я втиснулся в пространство между маленьким женским телом и стеной, почувствовал спиной холод обоев, а бедром – край кровати. Но я был в безопасности. Пока.
Я закрыл глаза. В голове у меня было две мысли. Я до сих пор не вспомнил о валиуме. И «ты застрелишь зеркальное отражение».
А потом я уплыл в мир снов.
Глава 9
За завтраком я встретился с отцом Аниты, и облик его удивительно совпал с представлением, которое неосознанно возникло у меня в голове из-за его храпа. Волосатый, полный и суровый мужчина. Мне казалось, что в его храпе я слышал даже его сетчатую майку.
– Ну, – сказал он сурово и затушил окурок в недоеденном куске хлеба, лежащем перед ним на столе. – Судя по твоему виду, кофе тебе не помешает.
– Спасибо, – с облегчением сказал я, усаживаясь напротив него за пластмассовый стол.
Он посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на газету, облизал кончик карандаша и мотнул головой в сторону плиты и кофейника:
– Бери сам. Не получится и дочь мою трахать, и чтоб кофе тебе подносили.
Я кивнул, нашел в шкафчике чашку и налил в нее чернющий кофе, поглядывая в окно. Облачность не прошла.
Отец Аниты сидел, уставившись в газету. В наступившей тишине я слышал тихое похрапывание Аниты.
Мои наручные часы показывали четверть десятого. Интересно, Йонни все еще в деревне или уехал искать меня в других местах?
Я отхлебнул кофе. У меня возникло желание прожевать его перед тем, как проглотить.
Отец Аниты поднял на меня глаза:
– Подскажи мне другое слово, обозначающее кастрацию.
Я посмотрел на него:
– Оскопление.
Он опустил взгляд в газету:
– Через «о»?
– Да.
– Ага, может быть.
Он лизнул карандаш и вписал слово в кроссворд.
Когда я вышел в коридор, надел обувь и собрался идти, из спальни вылетела Анита. Она была голой и бледной, волосы всклокочены, взгляд безумный. Она заключила меня в объятия и прижала к себе.
– Я не хотел будить тебя, – сказал я, безуспешно пытаясь добраться до двери.
– Ты вернешься?
Я откинулся назад и посмотрел на нее. Видимо, она знала, что мне известно: обычно они не возвращаются. Но все же она хотела знать мой ответ. Или нет.
– Я попробую, – сказал я.
